Стою на пропускной в больнице и кричу :
- Мне надо к бабушке, пропустите!!!
Под кожей шевелятся змеи, выдираю их из рук, они все в крови, больно…
Просыпаюсь.
Гулко колотится сердце, в ушах шумит кровь. Смотрю на часы, 4 :07. Автоматически отмечаю - час Быка. Сажусь на кровати и озираюсь, на спинке дивана лежит смятая футблока Ви , мирно жужжит не выключенный ноут. Откидываюсь на подушку, и пытаюсь пригладить мысли. Стараюсь уснуть, но последнее что провернулось в голове, это : а как она там, под двумя метрами, остывающей земли?
Солнце поднялось уже высоко, пыль от войска застилает небо на много хонт вперёд. Ослепительный сказал, что отставать от армии нельзя. Нарушившего приказ, ждёт одно наказание – смерть.
Тащусь в душном мареве, рядом с арбой. У арбы скрипучие колёса, её тащат 2 быка. Под покрывалами блестит круглый бок медного кумгана, торчат всякие мелочи. Где то недалеко молодой мужской голос затянул песню, нота переливается, летя в воздух, звеня в тишине. Он тянет её так долго, что я поражаюсь, насколько хватает ему дыхания.
Сзади к арбе привязана коричневая корова, она перебирает ногами и пытается ухватить прутик из связки вереска. Это вечером, для костра. Вокруг пахнет пылью, живтоными, пОтом, и степью. А там, далеко впереди, нас ждут города. Обречённые на смерть, они будут сожжены нашими воинами. Там далеко впереди, ждёт нас добыча. Где окровавленные мечи будут вытирать волосами захваченных женщин.
Я иду и размышляю : как же глупо все эти народности, тюрксого корня назвать одним скупым – татары. О том, что вечером у старой Кулан надо выменять сушеный виноград на вереск. О минаретах и высоких стенах. О башнях мечетей и пузатых золотых крышах дома Исы. О красном хвосте коня моего самого важного воина. Поднимаю глаза и вижу сквозь тучи пыли и золотого солнца такой знакомый силуэт в выси. Мой беркут продолжает путь.
Просыпаюсь второй раз. Мерно тикают часы над головой, скоро ставать на работу. Какой приятный сон. Призраки прежнего сна меня покинули, захотелось сразу же изюма.